Как команда из России может решить проблему изменения климата во всём мире

Компания «РусЭнергоПроект» во главе с Максимом Канищевым разработала метод Ансельм, который помогает определить, как повысить энергоэффективность предприятий, то есть как тратить меньше топлива при производстве продукции. Для бизнеса это возможность повысить рентабельность и конкурентоспособность, для государства — сокращение энергоёмкости ВВП и увеличение налогов, для планеты в целом — сокращение выбросов парниковых газов, которые способствуют повышению температуры на Земле, и обеспечение выживания будущий поколений.

В интервью циклу «Страну меняют люди» Максим Канищев рассказал, как удалось теоретические знания об энергоэффективности превратить в практические решения, как работает система, которая определяет возможности сокращения расходов топлива, и что произойдет, если предприятия не сократят выбросы.  

— Мы помогаем сокращать выбросы парниковых газов и, если говорить глобально, делаем мир лучше.

Ученые сходятся во мнении, что изменение климата вызвано антропогенными факторами, то есть, с выбросами углекислого газа в результате промышленной деятельности человека. Результаты изменения климата, если ничего не предпринимать, будут катастрофические и затронут, буквально, каждое живое существо на планете.

Глобальное потепление может привести к переселению целых народов и изменению условий жизни. Например, если на каких-то территориях температура воздуха будет превышать 40 градусов большую часть года, людям придется оттуда переехать или работать по ночам. Это глобальная проблема, которая требует срочного решения.

Однако, у нас есть очевидное решение — нужно повышать энергоэффективность предприятий, то есть производить товары, используя меньше топлива.  Важно отметить — производить те же товары, такого же качества и количества, но используя меньше ресурсов планеты.  То есть энергоэффективность и сокращение выбросов парниковых газов — это синонимы.

По оценкам Международного энергетического агентства, средний потенциал сокращения выбросов для любого предприятия — 30 %. Но если поставить такую задачу — сократи потребление топливно-энергетических ресурсов на 30 % — перед руководителем завода или его сотрудниками, она окажется непростой.

Для решения нужны глубокие знания в разных областях: необходимо знать всю проектную документацию завода, понимать текущие параметры его работы и быть в курсе новых технологий, которые могут помочь в сокращении энергопотребления. Как правило, специалистов, которые бы совмещали в себе все эти компетенции, на предприятиях просто физически нет, и взяться им особо неоткуда. 

— Неэнергоэффективное предприятия тратит больше денег на энергоресурсы, что приводит к увеличению себестоимости продукции и росту конечных цен. Это делает компанию менее конкурентоспособной на рынке, где важна каждая копейка. Результат — потеря рынка и разорение.

Цена вопроса энергоэффективности для нефтеперерабатывающих заводов — сотни миллионов долларов ежегодно. Вдумайтесь: сотни миллионов долларов. Поэтому, подчеркну, что озадачиться энергоэффективностью нужно в первую очередь собственнику, потому что это влияет на прибыль компании и её будущее.

Плюс, в перспективе, затраты предприятий-экспортеров могут вырасти за счет трансграничного углеродного регулирования. Это ситуация, когда страна-покупатель вводит налог на сверхнормативные выбросы углекислого газа, допущенные при производстве товаров, которые импортируются из других государств.

По «зеленому пакету» Европы, товары, поставляемые в страны Евросоюза, должны соответствовать установленным нормам выбросов при их производстве. Всё, что превышает их, будет облагаться дополнительным налогом. России обязательно столкнётся с механизмом трансграничного углеродного регулирования (ТУР) в будущем. И не только при поставках в ЕС.

Проблема климата глобальная, и она затрагивает не только Европу, которая собирается ввести такие правила, но и Китай, и Индию и всех наших других торговых партнёров. Поэтому скорее всего, механизм контроля углеродного следа товаров станет глобальным, и неважно, куда и что мы будем поставлять.

От трансграничного углеродного регулирования, по предварительным расчетам, российские предприятия, потеряют миллиарды долларов, а это снижение налоговых поступлений в бюджет, снижение уровня жизни населения страны. То есть это не только история про бизнес и его заработки. Это история про страну в целом, про нас, про дороги, здравоохранение, культуру и обучение — всего того, на что тратятся налоговые деньги.

Поэтому власти активно занимаются этим вопросом не из альтруизма, а из практических соображений.  

— Мы поняли, что проблема поиска решений по энергоэффективности — человеческий фактор. И мы придумали, как его исключить. 

Для каждого технологического процесса есть режим работы, с минимальным потреблением топлива. Есть минимальное количество энергии, необходимое для каждого процесса, и наша цель — описать приемлемый технический способ сократить разрыв между этим минимумом и фактическим потреблением.

Мы разработали метод, который автоматически определяет, насколько текущее потребление топлива на производстве больше, чем могло бы быть.

Обычно этот разрыв: что есть сейчас и что может быть, строят на основании усреднённых статистических метрик, сравнивают производительность с мировыми стандартами, и. т. д. Но такой способ не может дать конкретные решения.

Мы можем понимать, что аналоги нашего завода в среднем в мире потребляют на 20 % меньше топливно-энергетических ресурсов, а лучшие предприятия потребляют на 40 % меньше, и понимаем, что нам бы хорошо оказаться в числе этих лучших.  

— Отчасти.  Цель понятна, но какие шаги нужно сделать, никто не знает.

— Отличная аналогия. Бег на время для спортсмена не имеет смысла, если нет выгоды, например — приза в миллион долларов на соревнованиях.

Так и в бизнесе — любые действия должны иметь экономическое обоснование.
Мы разработали метод, который цифровизирует весь процесс производства, учитывая множество разных параметров: возраст и тип оборудования, КПД, стоимость ресурсов.  Это позволяет определить потенциал для конкретного предприятия, ведь даже производства с абсолютно одинаковым оборудованием имеют разные возможности для улучшения. 

Если взять два одинаковых авто: с одинаковыми характеристиками, местом изготовления и даже датой выпуска, из одной партии — фактических расход топлива на дороге у них будет отличаться.

Да, технически авто идентичны, но они ездят по разным дорогам, заливают разный бензин, стиль вождения у водителей разный. Авто одинаковые и при этом очень разные. Рецепт для одного может не работать для второго. Точно так же и с промышленными предприятиями. Не существует универсальных решений, которые бы работали везде и показывали одинаковый в цифрах результат.

— Когда мы работали с предприятиями, разрабатывали им мероприятия по энергоэффективности,  практически всегда оказывалось, что  реальный потенциал для повышения энергоэффективности, который мы находили, оказывался во много раз больше, чем предполагал заказчик — иногда в десятки раз больше.  Хотя заказчик прекрасно знает своё предприятие, эффективно его эксплуатирует и обслуживает. Но в десятки раз ошибается, когда дело касается потенциала энергоэффективности.

Мы стали разбираться, почему так происходит. Ответ оказался следующим: эксплуатация и обслуживание современных предприятий — максимально цифровизированы. Умные алгоритмы следят за процессами, корректируя технологические параметры. Роль оператора в основном — контрольная. Но вот вопросы энергоэффективности до нас никак не были цифровизированы.

Нет алгоритма, который, будучи применён к любому предприятию, сформирует конкретный список действий, гарантированно приводящий к запланированному результату. А без такого алгоритма оценка потенциала энергоэффективности — точная сумма неточных данных, предположения, которые всегда ошибочны.

Эта человеческая ошибка приводит к ошибочным действиям по итогам. Мы решили, что в этом процессе от человеческого фактора можно отстроиться. С помощью нашего решения мы можем показать любому предприятию полную карту улучшений, ранжированную по эффективности и конкретным действиям.

В основе лежит научная гипотеза, которую мы сами придумали и запатентовали и собственное программное обеспечение. Оно состоит из пяти разных комплексов ПО, с помощью которых мы проводим расчеты — собираем с предприятия данные о том, как работает оборудование и какие показатели выдают датчики. Затем анализируем и обрабатываем эту информацию в нашей программе и определяем потенциал для улучшения, разбитый по направлениям.

Если проводить аналогию с автопарком, то вы, как владелец бизнеса, можете иметь 20 машин от разных производителей. Услышав о возможности сократить потребление парка на 30 %, вы можете решить, что стоит начать с машины, которая больше всего расходует топливо.  Но иногда решения не так очевидны, как кажется на первый взгляд. 

Наш инструмент помогает сделать более обоснованный выбор, опираясь не только на один фактор, как, например, расход топлива, и определить, какие машины в автопарке лучше всего модернизировать для максимальной экономии. Например, выгодным может показаться улучшение «Рено Дастер», а на деле инвестиции в «Ситроен» могут сэкономить больше.  

— Существует большой комплекс так называемых беззаттратных решений.

Например, многие компании занимаются так называемым управлением режимами — подстройкой технологии в режиме реального времени в зависимости от цели и внешних факторов. Но увы, без затрат в модернизацию сэкономить получится максимум 2-3 %.

Если вернуться к аналогии с машинами, то можно обучить водителя управлять ей эффективнее, например, избегать резких торможений и ускорений, чтобы снизить расход топлива. Но если у тебя несколько водителей, сложно всех контролировать — каждый будет вести машину по-своему. Например, водитель может оправдать резкое торможение опасной ситуацией на дороге. Его основная задача — безопасно доставить груз, и он будет аргументировать свои действия этой целью и будет прав. Но в таких условиях трудно достичь нужного результата по сокращению потребления бензина, а если вернуться к предприятиям, то снизить общий расход топливно-энергетических ресурсов.

Чтобы понятнее объяснить мысль, продолжу аналогию с автомобилями. Допустим, мы хотим изменить аэродинамику машины и меняем лобовое стекло на более обтекаемое, либо используем специальную краску, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. Эти изменения снижают расход топлива независимо от водителя, причем им не нужно разбираться в этом и получать новые знания.
И мы как раз даем рекомендации, насколько сократится топливо при использовании другой краски, лобового стекла или покрышек.

Для завода модернизация означает установку нового оборудования, например, более современных теплообменников, печей, насосов и двигателей — то есть мы меняем старые установки на новые, либо улучшаем их. Опять же, сравнивая с автомобилями, это как перестройка системы впрыска для более эффективного использования топлива. Такие изменения стоят денег, но они окупаются, если затраты на модернизацию меньше, чем экономия на топливе. Если это не так, то модернизация неэффективна.

Мы предоставляем собственнику бизнеса, который может не разбираться в деталях техники, да и не должен, подробные параметры того, как можно улучшить ситуацию и сколько он может заработать на этом. А владелец уже сам решает, нужно ему это или нет. Наша задача — найти оптимальное решение между вложениями в модернизацию и потенциальной прибылью, чтобы бизнес получил выгоду от инвестиций.  

— По нашей статистике, средний процент повышения энергоэффективности и сокращения выбросов по нашим проектам — 30 %. Внутренняя норма рентабельности проектов — от 50 %. То есть мы идентифицируем проекты такой степени эффективности, как вклад в банк под 50 % годовых. С такой доходностью решения по модернизации, который идентифицирует наше ПО, окупаются в первый же год их внедрения. Это суперэффективные, безопасные, надёжные но ещё и очень выгодные экономически мероприятия. 

— Наше IT-решение помогает достичь целей новой комплексной государственной программы «Энергосбережение и повышение энергетической эффективности до 2035 года». В ней поставлена цель снижение энергоемкости на 35 % к 2035 году относительно 2019 года. 

Ансельм может определять реализуемый потенциал снижения энергоемкости для предприятий энергоёмких отраслей — повторю, в виде не просто оценки, а в виде конкретных, реализуемых и окупаемых мероприятий. Срез по потенциалу энергоэффективности можно не делать не только на уровне предприятий, но и на уровне компаний, регионов или отраслей. Все данные для оценки уже есть, потенциал можно видеть в режиме реального времени, контролируя его реализацию.

Вторая программа, где Ансельм незаменим — стратегия долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года.

В России нет системы, которая бы обеспечивала автоматизированную оценку потенциала сокращения выбросов, определение целевых показателей по снижению углеродного следа, оценку стоимости климатических проектов.

Отсутствие такой системы ведёт к последствиям — плоской шкале установления целевых показателей сокращения углеродного следа, неэффективности и избыточности господдержки климатических проектов, отсутствию гарантии реализации всех экономически обоснованных климатических проектов и мониторинга их исполнения.

— Пути реализации могут быть разными. Важен сам факт: скоро углеродное регулирование станет реальностью, и те страны, которые активно сокращают выбросы, соберут максимальную маржу от своих действий. Поэтому правительство заинтересовано в том, чтобы подтолкнуть предприятия к изменениям. Например, это можно сделать с помощью дифференцированного для каждого предприятия налога, размер которого будет зависеть от фактического потенциала энергоэффективности.

Компаниям, у которых высокий потенциал энергоэффективности, государство вменит более высокую плату за сверхнормативные выбросы — но справедливую плату, не среднюю по отрасли, и изменяющуюся в режиме реального времени.

Для компаний, которым невыгодно проводить модернизацию или у них нет потенциала, государство может предложить поддержку или снизить налоги. Такой подход поможет уменьшить выбросы, повлиять на экономическую ситуацию и улучшить жизнь людей в России.

Наша система автоматически идентифицирует все возможные пути для повышения энергоэффективности и сокращения выбросов и отслеживает их выполнение. Такого в мире на сегодня никто не делает. Мы абсолютные лидеры и хотели бы, чтобы наши решения максимально послужили стране. 

— В 2021 году мы выпустили аналитический доклад «Принципы и подходы к установлению ставки карбонового налога и реализации проектов по карбоноэффективности в РФ», где делали подобные оценки.

Если принять, что вся дополнительная прибыль по проектам декарбонизации будет облагаться налогом на прибыль по ставке 20 %, до 2027 года в периметре РФ эти платежи принесут в бюджет дополнительно $ 1,6 млрд и по $ 200 млн ежегодно далее.

Интерполяция на прочие отрасли промышленности позволяет предположить, что объем налоговых поступлений в бюджет составит от 3 до 10 миллиардов долларов до 2027 года и от 1 до 3 миллиардов долларов далее ежегодно. 

— Мы не волшебники. Наши технологии работают для тех предприятий, в которых есть нагрев и охлаждение сырья, то есть используются теплообменники, технологические печи и концевые холодильники.

Если говорить про отрасли, то это пищевая промышленность, производство удобрений, газопереработка, фармацевтика и алкогольная продукция. Потенциал для сокращения расходов в этих сферах разный.

Например, в фармацевтике энергозатраты меньше, чем в нефтянке, но возможности для оптимизации все равно есть, и значительные. В отрасли газопереработки потенциал измеряется миллиардами долларов и там Ансельм тоже может работать.

— Основной пул наших решений внедрён и продолжает внедряться на нефтеперерабатывающих заводах ПАО «НК «Роснефть». Потенциал повышения энергоэффективности, который получит ПАО «НК «Роснефть» в результате реализации наших проектов, измеряется миллиардами рублей ежегодно!

При этом мы обследовали только около пять процентов всех установок, то есть при продолжении нашей работы на НПЗ миллиарды могут стать десятками миллиардов.

А это же не только сокращение потребления топливно-энергетических ресурсов и выбросов СО2. Это и налоги, и энергетическая безопасность страны, и сокращение рисков промышленной безопасности.   Энергоэффективность тянет за собой массу побочных плюсов.  

— Интересно работать с теми отраслями, где наши решения принесут максимальную отдачу. Я уже говорил, что колоссальный потенциал существует в отрасли газопереработки, сжиженного природного газа (СПГ). В этих отраслях лидеры Газпром и Новатэк — было бы очень интересно поработать с ними. В нефтепереработке мы пока не работали с НПЗ КИНЕФ компании ОАО «Сургутнефтегаз», для них мы тоже можем заработать существенные деньги. Интересно было бы реализовать комплексный проект по оценке потенциала энергоэффективности и сокращения выбросов СО2 для предприятий СИБУРА, как нефтехимического лидера России.

— В начале пути было сложно доказать, что технология работает, особенно когда у нас были только идеи без практического внедрения.  То, что мы делаем — это космические технологии, 22 век.  Технически грамотному человеку при первом знакомстве с нашими решениями сложно не то, что поверить в результаты того, что мы делаем, а в саму возможность автоматизированного верифицируемого удалённого определения потенциала повышения энергоэффективности и сокращения выбросов для промышленности.  99 % мировых предприятия считают, что это невозможно. Но наши российские предприятия — ПАО «НК «Роснефть», СИБУР, ТАИФ НК, и другие, на практике реализуют результаты нашей работы и уже получают эффект. 

Десять лет назад, когда мы только начинали предлагать свои услуги, многие смотрели на нас с недоверием. У опытных специалистов в голове не укладывалось, как такое можно сделать, ведь они всю жизнь проработали на своих производствах. Потом мы показывали им, чего они могут достичь и при этом сократить ежегодные расходы на десятки миллионов долларов, и это вызывало шок! Мы нашли решение проблемы энергоэффективности и сокращения выбросов, которую искал весь мир.

— Не каждому в жизни выпадает удача заниматься тем, что способно изменить мир. Весь мир, и к лучшему. Когда мы поняли, что можем изменить не какую-то отдельную отрасль или конкретный завод, а улучшить жизнь всех людей на планете — это незабываемое чувство и ощущение!