Проект включает инструменты для обучения школьников по предмету «Технология». Первый — учебник «Технология», разработанный с участием компаний реального сектора экономики и под их компетенции. Второй — цифровая лаборатория, которая основана на онлайн-учебнике и включает видеоуроки, вебинары, а также симулятор, где созданы цифровые двойники современного оборудования, реально используемого на производстве.
Проект разработан ГК «Просвещение» и R:ED-Robotics Education (структурное подразделение «Арман Холдинг») при участии ведущих экспертов и производителей образовательного оборудования, а также при участии крупнейших промышленных предприятий РФ. Входит в ТОП-100 идей форума «Сильные идеи для нового времени».
В интервью циклу «Страну меняют люди» Максим Сушков, исполнительный директор R:ED, рассказал о том, как увлечь детей инженерными предметами, какой эффект ожидается от урока «Технология» и как изменится мир к 2057 году.
— Мы полностью перезапускаем инженерное образование в школах в России.
В стране есть вузы, где готовят инженеров, есть колледжи, где готовят хороших специалистов по инженерным и техническим специальностям, есть куча кружков в стране. Но базу по техническим специальностям в школе не дают. С 1974 года урок труда никак не менялся. Как вышивали и работали с деревом, так и вышивают и работают с деревом. Из-за этого вся воронка подготовки специалистов не работает, и сейчас из каждого телевизора кричат о том, что нам не хватает инженерных кадров.
Вторая проблема: чтобы пойти на техническую специальность, нужно сдавать физику или химию. На гуманитарные специальности надо сдавать литературу или историю. Очевидно, что большинство детей выбирают более простой путь, потому что сдать литературу и историю гораздо проще, чем физику.
В-третьих, дети не знают, что на инженерных специальностях можно много получать. Например, коллеги с Дальнего Востока на ВЭФ рассказывали, что выпускнику колледжа или вуза у них платят 120 тысяч.
Благо, Министерство просвещения в этом году как раз обновило полностью нормативную правую базу и расписало, каким должен быть урок «Технология». Под это дело решили написать с коллегами из издательского дома «Просвещение» новый учебник, в котором раскрываем современные и востребованные компетенции. Не про табуретки, а про коптеры, робототехнику, станки ЧПУ, 3D-принтеры. И всё — с практическими заданиями.
Более того, мы хотим, чтобы молодёжь не уезжала из регионов. Для этого в рамках предмета запустили региональные модули. На них дети узнают, какие интересные им технологии востребованы, в каких вузах или колледжах они могут учиться и где они потом смогут работать в своих регионах. Модули мы пишем совместно с предприятиями из этих же регионов: «Колмар», «Алроса», «Росатом» и прочие. Они описывают в учебном пособии конкретные задачи, которые решаются в этом регионе.
Я думаю, это позволит подростку сделать более осознанный выбор. Он пойдет учиться на того же инженера-конструктора в горнодобывающей промышленности, понимая, что потом сможет устроиться в условный «Колмар» с окладом 120 тысяч только на входе.
А, важнейший момент забыл: в проекте есть цифровые двойники. Мы придумали, как можно реальное оборудование с производств оцифровать и дать детям к нему доступ. Объясню на примере: мы сейчас пишем модуль с коллегами из РЖД. Они свое оборудование не могут в школу привезти, чтобы подростку дать поработать на нем. Но он может с этим оборудованием поработать на компьютере: покрутить установку, разобрать, сломать ее, запрограммировать и так далее. То есть к 9 или к 11 классу он уже будет точно понимать, чем занимается инженер на производстве РЖД, с каким оборудованием он работает и какие задачи решает.
Всё это встроено в рамку базовой системы образования, то есть абсолютно все дети страны будут знакомы со всеми современными технологиями. Это, на наш взгляд, даст огромное количество поступающих в вузы на инженерные специальности и в систему СПО. Это будут мотивированные и подготовленные абитуриенты, настроенные работать по специальности.
Но результаты не будут завтра. Это долгосрочная история.
— У любой истории есть начало.
— Мы являемся частью большого инженерного холдинга «Арман Холдинг». Проблема с кадрами у нас тоже есть, как и у всех коллег по рынку. Чтобы их решить, больше 10 лет назад мы начали работать с вузами, но потом поняли, что проблема не в них, а на более ранней стадии.
Сначала запустили кружки по робототехнике на базе конструкторов Лего, но были жутко недовольны результатами: и самим оборудованием Лего, и тем, как кружки работают, и как готовят детей — дети выходят не сильно вовлеченными. Мы пересобрали методики и сделали свой конструктор. Потом стали его поставлять в школы. Позже начали учить педагогов, как с ним работать. Пришлось для этого образовательную лицензию даже получить, чтобы выдавать удостоверения о повышении квалификации.
Дальше поняли, что проблема гораздо шире — вся логика системы требует пересборки. И, собственно, пришли к предмету «Технология». Коллеги из федеральных министерств и из АСИ нас поддержали.
Кстати, АСИ, надо отдать должное, очень хорошо организовывает взаимодействие с федеральными органами власти. И что самое удивительное — ваши коллеги активно участвуют во многих встречах, рассказывая со своей стороны, почему проект важен. Прям бьются за нас.
— Что с кадрами делать? Урок переименуем, а трудовики старые останутся.
— Вопрос с трудовиками болезненный. Действительно, многим педагогам 40-50+. Ты им говоришь, что теперь надо учить детей разбираться в коптерах или печатать на 3D-принтере — они замирают в шоке.
К счастью, у нас один из идеологов проекта — Ольги Николаевна Логвинова. Она достаточно опытный педагог, состоявшийся профессионал, и своим примером показывает, что все не так сложно. К сожалению, сил и времени на это много тратится — приходится каждый регион объезжать, но получается пока. Потом посмотрим результаты.
— Возможен ли ЕГЭ в проектной форме?
— Мы сейчас над этим работаем.
Если мы это внедрим, это будет огромная победа, но на пути очень много сложностей.
— Как оценивать?
— Оценка — это первое. Ребенок, допустим, сделал подводную беспилотную систему, которая сама подбирает со дна мусор. Хороший проект, абсолютно под силу ребенку, если он на урок «Технология» ходил. Но как оценить: хорошо он сделан или плохо?
Вторая сложность — все кейсы должны быть профильные. Подросток должен не просто сделать автоматизированную линию в вакууме в рамках демонстрационного экзамена, а должен этот проект привязать к реальному производству. Если он из Якутии и изучал образовательный модуль по «Алросе», например, то должен привязать проект к конкретному кейсу «Алросы». В идеале — чтобы кто-то из «Алросы» у него принимал экзамен. Как это сделать так, чтобы это было массово, не очень понятно.
Понимаете, одна из ключевых особенностей нашего проекта в том, что мы работаем со всей массой.
Тот же модуль по беспилотникам с коллегами из «Геоскана» мы пишем на 48 академических часов. Это достаточно для того, чтобы погрузиться в компетенцию. Мы бы с радостью еще туда добавили часов, но боимся, что условная будущая балерина возненавидит беспилотники. У нее с танцами гениально получается, а умение программировать летательный аппарат ей не пригодится никогда. Плюс это же предмет общеобразовательный, то есть по нему будут оценки. Балерина придет домой, и папа спросит: «А почему у тебя тройка»? А она будет объяснять папе, что дрон взлетел, ударился об стену и разбился, потому что она программу не так написала...
То есть нам нужно одновременно и заинтересовать тех, у кого есть потенциал, и не вызвать отвращение у тех, кому предмет будет не интересен. Это очень сложная грань, пока мы идем на ощупь. Для этого как раз нам и нужны пилотные проекты, которые мы запускаем.
Мы сейчас подписываем пилотные соглашения в регионах. Якутию «подписали», на низком старте Хабаровск, Забайкалье, Приморье, ХМАО, Челябинск, Екатеринбург, Башкортостан и Татарстан. До конца этого года сделаем, с января пойдут внедрения, и очень надеюсь, что весной сможем запустить образовательный процесс в первых регионах.
Дальше хотим на следующем ПМЭФ показать президенту первые итоги и с сентября 2024 учебного года начать расширяться всю страну. 2025-й год будет годом экспансии, и в 2026 году уже вся система образования по всей стране должна быть охвачен нашим подходом к образовательному процессу.
— Я так понимаю, что впервые за долгое время в систему образования встраивается новая глобальная сущность. У меня возникает вопрос: почему это «Технология», а не риторика?
— Это хороший вопрос, по которому сейчас много дискуссий. Мы скоро будем выступать на Нобелевском фестивале в Астане, куда съезжаются ведущие педагоги мира, нобелевские лауреаты по смежным дисциплинам, чтобы понять, каким должно образование в условиях индустрии 4.0.
Новая эпоха, с одной стороны, требует знания технологий, потому что вся индустрия 4.0 — про технологии. С другой стороны, все говорят, что надо учить не конкретным технологиям, а soft skills вообще: коммуникациям, конфликтологии, проектной деятельности... Потому что конкретные технологии быстро меняются.
Где найти баланс, мы пока тоже не понимаем. Но мы делаем упор на цифровых двойников как раз потому, что осознаем, что железо будет быстро меняться. И когда у тебя цифровая среда, ее очень быстро можно поменять. Сегодня школьники учатся на одной модели станка, а завтра на другой. Главное, что они в целом осознают, что такое проектная деятельность, функциональная грамотность и так далее. Но простого ответа на ваш вопрос у меня нет.
Это сейчас дома умные пылесосы пока примитивные, но очевидно, что через 20-30 лет дома будут уже полноценные роботы. Если вдруг они сломаются, надо уметь не просто нажать кнопку «выключить», а вытащить плату или перепрограммировать робота быстро. То есть каждому будут нужны хотя бы базовые навыки и понимание, что происходит с электроникой. С этой точки зрения это все даст урок технологий.
Детям, которым сейчас по 10 лет, к 2055-му будет по 40 — они будут основным пластом пользователей, которые, если что, могут сами починить домашнего робота на базовом уровне.
— Как на новый предмет реагируют власти в регионах?
— Ощущения двойственные.
Я встретился с рядом губернаторов, и ни один даже не засомневался. Кто-то меня даже не дослушивал, сразу прерывал: «Да. Надо делать!». Реакция однозначная. Проблема заключается в том, что это инфраструктурно очень сложный проект. Нужно сделать методики и каждую школу оснастить по единым стандартам, хотя бы базовыми наборами по робототехнике, интернету вещей, станкам ЧПУ и 3D-принтерам.
Методики преподавания моя команда напишет, мы их сделаем бесплатно для регионов. Упаковать их в учебное пособие и напечатать поможет издательство «Просвещение». В какой-то части мы способны потребность в конструкторах тоже закрывать сами.
Очевидно, что мне как бизнесу интересно, чтобы в каждой школе был мой конструктор. Тем более, наши конструкторы уже востребованы и в других странах: в Казахстане, в Белоруссии, в Узбекистане, готовим пилотный проект для Дубая и Индии. А вот оснастить школы оборудованием или поставить туда цифровые двойники... Это проблема.
Глав регионов тоже можно понять: на каждую школу нужно, условно, три миллиона рублей на дооснащение, или нужно договориться с предприятиями региона, чтобы поставить хотя бы цифровых двойников и всё равно выделить на это какие-то средства. Бюджеты сейчас лимитированы.
Ну, ничего, мы подтягиваем корпорации, просим их в обмен на модуль под них проспонсировать школу. Сделаем всё понемногу.
— Вам лично это зачем?
— У меня задача очень простая.
— Как ваши дети реагируют сейчас?
— Младшая еще никак не реагирует, ей полгода. Старший во втором классе. Я несколько раз пытался к нему подступиться с робототехникой, но ему она не интересна вообще.
Хотя вчера у нас был разговор... Сын долго хотел быть футболистом и хочет до сих пор, но вчера я его спросил: «А если футбол не пойдет — чем будешь заниматься?». Перебирали профессии, потом он говорит: «Ладно, пойду в робототехнику». Я в ответ: «Спасибо тебе! Низкий поклон!». Я же сам философ по образованию и к робототехнике изначально не имел никакого отношения. В любом случае, у сына сейчас только второй класс, он еще тысячу раз поменяет свое мнение. В-третьих — есть же еще дочка!
Возвращаясь к вопросу, зачем мне это нужно: у меня все три последних поколения в семье по мужской линии — военные. Офицерство, защита Родины — в крови. Я в этом вырос, в адекватном патриотизме: если можешь помочь стране стать лучше, то надо помочь. У меня дед фактически создал в стране направление судоподъема, участвовал в подъеме всех затонувших лодок и кораблей в свое время. А я военным не стал из-за здоровья, а стал философом. Но воспитанное желание служить стране никуда не делось.
Плюс мне всегда хотелось сделать живой продукт, который можно потрогать, причём сделать его лучшим на рынке. Нам очень близка гуманная педагогика, отношение к детям как к полноценной личности, мы везде проповедуем концепцию технопозитивизма... Я всё пытаюсь избежать этих пафосных слов, но факт остаётся фактом.
— Давайте сейчас перенесемся в 2057 год. Какой будет Россия?
— Оу.
С точки зрения быта будет много что роботизировано. Мы будем максимально похожи на Японию сейчас: производство автоматизировано, все поезда и авто беспилотные, благосостояние населения возрастет, хотя расслоение существовать все еще будет и достаточно большое. Но, в целом, страна будет себя чувствовать уверенно и займет в геополитическом плане позицию посредника между разными мирами.
Допустим, я проснулся в своем доме за городом, потому что тренд на переезд из городов останется. Пока я просыпаюсь, виртуальный помощник мне рассказывает план на день, я ее прошу голосом скорректировать что-то. Тут же прошу с помощью системы умного дома включить чайник, поставить вариться кашу ребенку и открыть дверь для собаки, чтобы она вышла во двор погулять. Во дворе у меня стоит робот-сервис, который ухаживает за газоном. Понятно, что личная гигиена никогда не автоматизируется.
Потом сервисный робот накроет на стол. Причём не факт, что он будет на колесиках, как сейчас часто показывают в фильмах. Может быть, это будет просто роборука с потолка с возможностью удлинения-укорачивания. Дальше беспилотный автомобиль ждет меня с детьми у ворот, чтобы повезти их в школу, а меня на работу.
Система образования глобально не изменится. Педагоги останутся людьми, но сами школы будут максимально напичканы датчиками и системами умного дома. После школы автомобиль повезет меня на работу. Понятно, что вся дорожная система уже автоматически будет регулироваться искусственным интеллектом: пробки или аварии будут крайне редки.
Производство будет автоматизировано. Очевидно, что я не пойду к конвейеру собирать что-то, а сяду за кресло оператора. Скорее всего на некой виртуальной панели у меня там будут 5-6 метрик автоматизированной линии, и я буду должен одновременно следить за 15-20 процессами с помощью них.
Объем высокотехнологичных производств полного цикла в стране кратно вырастет. То есть и компонентная база своя, и пластик свой, все-все-все свое. Сильно возрастет R&D-капитал страны, объем разработок в сфере высоких технологий и интеллектуальных решений у нас будет кратно больше.
Глобально мало что поменяется.
— Нужно ли тогда учить людей ничегонеделанию, если все автоматизируется?
— Представьте, что вы начальник производства. Вы автоматизировали линию, на которой работали 10 человек. Дальше есть два пути. Первый путь — всех уволить к чертовой бабушке, страшный радикальный путь, которого все боятся. Второй путь — у вас появились 10 человек, которых вы можете направить на другие процессы. Они могут улучшить контроль качества, могут увеличить объем разрабатываемых продуктов, чтобы производство могло зарабатывать еще больше.
Что касается творческих профессий. Никакой искусственный интеллект их не заменит, как бы он сейчас ни писал стихи. Это все равно симуляция, созданная на основе баз данных. А человек способен творить.
В этот момент становится критичным, как мы его воспитали: как творца конструктивного или деструктивного.
Очень важно, чтобы дети понимали, что они изначально на свет появились для того, чтобы с помощью современных технологий сделать мир лучше. Сделать его добрее и безопаснее.