Алёна Куратова — учредитель и руководитель благотворительного фонда «Дети-бабочки» и победитель форума «Сильные идеи для нового времени» с проектом «Цифровая трансформация НКО и общественных организаций». В рамках проекта «Страну меняют люди» Алёна рассказала про неизбежную цифровизацию сектора, важность адаптации и выгорание.
— Главная идея, с которой я выступала на форуме «Сильные идеи для нового времени» — цифровизация некоммерческого сектора. Государство не до конца осознает, какой объем информации аккумулирован в работе НКО и насколько важно помочь им управлять этой информацией. Сотрудники некоммерческих организаций тратят много времени и сил на отчетность, оцифровку данных и на ежедневное операционное управление. Здесь основной положительный мотив к внедрению технологий — компенсация пределов эффективности НКО для решения нарастающих задач в управлении и коммуникациях. Если облегчить эту часть, то у НКО будет больше времени на фандрайзинг, для более эффективной помощи благополучателям, полноценной реализации своей миссии. Хочется привлечь внимание государства к этой проблеме.
Отмечу, у нас есть не просто «идея цифровизации третьего сектора», а работающая МИС (медицинская информационная система) «Регистр генетических и других редких заболеваний», которая уже пять лет успешно функционирует. Гибкость этого регистра позволяет вести учет и хранить данные практически по любым нозологиям, формировать общую клиническую картину — сопоставлять параметры, выявлять закономерности, прогнозировать динамику заболевания и объемы помощи, прогнозировать бюджетные расходы на каждого пациента в режиме реального времени. Непрерывное наблюдение и внесение данных в регистр оказывает положительное влияние на здоровье пациента, благодаря анализу данных можно оценить эффективность назначаемой терапии и при необходимости ее скорректировать. Фонд начал заниматься темой цифровизации первым в стране. В 2018 году выиграл грант Фонда президентских грантов на создание регистра — в то время в некоммерческом секторе никто даже не думал об этом. Наша команда понимала, насколько нужен регистр, ведь количество новых подопечных росло, а нам важно было не терять качество работы. Мы изучили около 30–40 мировых регистров по редким заболеваниям и обнаружили, что ни один из них не отвечает нашим потребностям, поэтому пришли к идее создать российское IT-решение. В 2020 году мы запустили регистр, дорабатывая его, активное заполнение данных началось в 2021 году. Теперь мы обладаем уникальным продуктом и не боимся об этом говорить. Когда мы представили регистр на конгрессе DEBRA International в 2021 году другим международным фондам, наша работа впечатлила коллег, ведь аналогов в мире нет. Мы продолжаем совершенствовать нашу систему в части аналитики данных — например, недавно на основе данных регистра посчитали вклад государства и фонда в здоровье пациентов с буллезным эпидермолизом. Накопленная экспертиза фонда и узкоспециализированные знания легли в основу алгоритмов системы, особенность регистра — высокая точность прогнозных моделей. В этом продукте мы учли все наши потребности и теперь внедряем его в другие НКО под неисключительной лицензией, то есть не передаем ядро системы и программный код. Если у коллег есть запрос на модификацию системы, они могут доработать ее под свои нужды, в том числе с нашей помощью.
— Я уже даже не говорю о ней, потому что я адепт прозрачности. Без цифровизации не обходится ни одна сфера деятельности государства и бизнеса, важно помочь НКО влиться в этот процесс. Люди привыкли к цифровой трансформации во всех отраслях, поэтому они ждут того же и от НКО. Ускорение перехода на цифровые технологии и онлайн-сервисы и соответствующее изменение моделей оказания услуг и потребительских моделей поведения диктуют новые правила работы. Мы уже адаптировались к Госуслугам, однако в части услуг НКО на данный момент пока нечего предложить. При этом некоммерческие организации взаимодействуют с огромным количеством благополучателей. Поэтому необходимо помочь сектору с цифровизацией: создать государственный сервис для использования НКО или предоставить грантовую поддержку. Например, как это сделал «Тинькофф», предоставив гранты на цифровизацию сектора и обучение команд.
— Несколько лет назад я считала, что все мы уйдём в метавселенные. Сеул стал первым городом метавселенной, я была очень впечатлена фильмом «Первому игроку приготовиться»... В этом смысле мои дети, которым от 4 до 15 лет, — последнее поколение, которое взаимодействует друг с другом посредством личного общения. Мы как человечество развиваемся гигантскими шагами, преодолевая то, что раньше занимало у людей 3-5-7 лет за полгода или год. Для эффективного и быстрого развития сектору очень нужны цифровые технологии. Если ты не оцифрован, не используешь все возможности, которые предлагает нам современный мир, включая нейросети, то тебя просто вытеснят. Это уже произошло с многими бизнес организациями, которые не успели адаптироваться.
— Нужна серьёзная перестройка в мозгах у руководителей, команды и получателей благ. Они должны понять, что этот переход необходим. Когда-то нас переводили на пластиковые карточки, все пенсионеры пытались снять деньги в день получения пенсии, не соглашаясь с тем, что все их средства находятся на карте. Затем нас переводили на Госуслуги, и многие волновались, что у каждого будет идентификационный номер. Но сейчас все пользуются карточками и Госуслугами, регистрируют браки, записывают детей в кружки онлайн, и все поняли, что это экономит время. МФЦ стали сверхэффективными машинами. Точно так же с сектором НКО — цифровизация неизбежна (к вопросу про будущее). Бизнес пока не осознаёт, что НКО очень нуждаются в цифровых продуктах. Значит, либо государство создаст подобный сервис как часть общественных услуг, с индивидуальными модулями для каждой НКО, либо бизнес создаст продукт вроде 1С, Bitrix или Cherry, который НКО сможет приобрести за умеренную цену и использовать.
— Моя система не просто меня устраивает — она меня превосходит. Я вынуждена сейчас её догонять. Для того чтобы то, что мы создали, работало так, как нам нужно, требуется фантастическая скорость подачи данных. Мы с коллективом сейчас над этим работаем.
— Общественное выше личного. Это очень про меня. Я знаю, что очень масштабно мыслю. Вся моя 13-летняя работа доказывает, что я опережаю время во многих вещах и проектах. Как основатель НКО знаю всё изнутри. Сама собрала все возможные ошибки: безденежье, неверие, непонимание, куда двигаться, как общаться с государством... И очень хочется помочь их не совершить другим. Вижу, как бьются люди в регионах, в орфанной теме, как им сложно, когда есть альтруизм, желание помочь, но нужно уметь организовать процессы. Я очень хочу предоставить им поддержку на этом этапе. Когда НКО обращаются ко мне за менторством, первое, что я делаю — пытаюсь понять, что у них с операционной деятельностью. И у всех проблемы одинаковы. Поэтому я так ношусь с этой оцифровкой — хочу дать НКО возможность выдохнуть и больше заниматься тем, для чего они пришли в эту сферу. В конечном итоге, от этого выиграют все: люди и страна.
— Это странно говорить, но у меня было выгорание на десятилетие фонда. Десять лет — всё же серьезный возраст для НКО. Мы к десяти годам достигли всего, что планировали. Дальше у меня картинки не было. А если ты не видишь картинки, ты не понимаешь, как и куда двигаться. Я ушла в отпуск, сказала, что, возможно, не вернусь из него. Забанила всех сотрудников в мессенджерах, вышла из всех аккаунтов в соцсетях, запретила дома подругам говорить со мной про фонд и пыталась восстановиться. Я ходила на массажи, ходила в баню, занималась садом. Просто жила. Каждое утро, когда я умывалась, думала о работе, думала, как передавать дела, и видела, что меня ещё пока корёжит. На второй месяц заметила, что меня перестало трясти, плюс приходило очень много смс от мам. Не манипулятивные: «за что вы нас бросаете, на кого..», а очень-очень тёплые письма. Они писали, как я много значу в их жизни, как много значит в их жизни фонд и команда. Было от этих писем очень спокойное и честное ощущение значимости, которого мне на тот момент очень не хватало. Они меня, наверное, вытянули. Я поняла, что моя работа очень нужна и что всё нужно продолжать. И я вернулась через два месяца.
В целом, я считаю, что выгорание — это крутая точка. Это нужно было и мне и Фонду. Как Мамонов говорил: если вы оказались на дне, то радуйтесь, вам больше некуда падать, вы можете только всплывать. Это правда.
— На подъёме. У меня разворачивается огромное количество проектов, до которых я бы не дожила бы и не доросла, если бы не мой регистр. При всём, что происходит вокруг, я верю: «делай, что должен, и будь, что будет». Я должна быть опорой для коллектива, для своих детей, для самой себя. Не упрощаться и не разрушаться — мои две оси, за которые я держусь.